All language subtitles for Blood.Ties.-.The.Life.and.Work.of.Sally.Mann.(1993).DVDRip.XviD-FLL

КРОВНЫЕ УЗЫ

Выступление в галерее The Eye
Сан-Франциско, 1991

Как известно многим из вас, я снимаю свою семью, и в том числе и детей,

стараясь при этом всегда честно запечатевать то, что я вижу.

Как следствие этого, многие мои фотографии очень интимны и откровенны.

На многих из них мои дети изображены обнажёнными, больными,

травмированными и разгневанными.

Мои дети — полноправные участники творческого процесса,

в который они были погружены с самого раннего возраста.

Это живая история, основанная на фактах из нашей жизни,

но открытая для художественного вымысла.

История о том, каково это — взрослеть.

И я всегда старалась рассказывать эту историю без страха и стыда.

Но в последнее время, я всё чаще задумаваюсь

о далеко идущих последствиях этих работ.

Пэт Робертсон,
христианская вещательная сеть

Мне кажется, каждый родитель должен стараться защитить своих детей,

заботиться об их благе и воспитании.

Например, те, кто торгует маленькими девочками,

как это принято во многих странах,

делают их рабынями и проститутками,

совершают немыслимое преступление.

И по-моему, продавать фотографии детей,

на которых они изображены обнаженными, получать за них деньги,

это злоупотребление положением, это неправильно.

— Преследовали ли вы цель добиться скандальной славы снимками своих детей?

— Ни в коем случае! Я как раз сегодня думала об этом...

Салли Манн, фотограф

Я вспоминала первый снимок...

Тогда я работала словно в вакууме, никаких скандалов и осуждений.

И я просто делала снимки того, что происходило вокруг,

и зачастую, люди вокруг меня были обнажёнными.

Мне и в голову не приходило, что у меня могут быть проблемы из-за этих снимков.

ЗАГОЛОВОК:
Скандальные фотографии Салли Манн

Это звучит как лукавство, но это правда. Ни разу не приходило.

С другой стороны, возможно эта страна стала более консервативной

за те десять лет, что я делаю эти снимки.

ЗАГОЛОВОК:
Горькое детство

Жесткий взгляд на детство

Статью в "Уолл-Стрит Джорнэл" написал Рэймонд Соколов,

и в ней он рассуждал о государственном субсидировании искусств

и о том, должны ли люди снимать своих детей обнажёнными.

Статья была проиллюстрирована фотографией Вирджинии в четыре года,

на которую были наложены чёрные полосы на месте глаз, сосков,

и места, которое они назвали "влагалищем",

хотя это был просто лобок.

Фотографию, конечно, использовали без моего разрешения,

для того, чтобы показать насколько это непристойно.

Это было настолько позорно,

осознать, что любой может украсть мой снимок и надругаться над ним...

Он отрезал половину снимка и закрыл его чёрными полосами.

Это потрясло меня, я поняла насколько я беззащитна,

что я не могу противостоять этому, не могу защитить детей.

Вирджиния Манн,
6 лет

Как-то раз, когда мы возвращались из школы,

мама показала мне статью в газете, где я была вся перечёркнута.

И в этот же вечер я написала письмо:

Дорогой сэр, мне не нравится, как вы меня перечеркали.

В пятницу мне будет шесть. Вирджиния Манн.

Мне это очень не понравилось.

Говоря об этой статье,

самой ужасной была реакция Вирджинии.

Она смотрела на себя и не могла понять, что с ней не так,

почему они так сделали... Ужасно.

Очень сложно.

Она стала носить одежду,

даже в неподходящие моменты, чуть ли не принимая ванну.

Это её сильно травмировало.

Мария Хамбург,
куратор отделения фотографии Нью-Йоркского музея искусств

Работы Салли прекрасны, очень техничны и мастерски выполнены,

но что самое важное, они подвергают сомнению общепринятые нормы,

заставляют задуматься об обществе и его ценностях.

— Вирджиния! Медленно спустись ещё на одну ступеньку...

Медленно... Вот так.

Ещё один, медленно...

Правой рукой, вот этой, отведи волосы назад, чтобы они лежали по кругу...

Нет-нет, ниже не спускайся!

Правой рукой отведи волосы по кругу.

Аккуратно, вот так, да... Теперь замри!

— Она снимает потому что наши тела красивы,

мы не пытаемся выглядеть сексуально, только красиво.

И мы красивы.

— Тебе удобно? Хорошо. Закрой глаза...

Расслабься...

Представь, что ты плывёшь...

Подними подбородок из воды, вот так.

Расслабь губы, представь, что ты спишь.

Вот так, замри...

Есть!

Мне кажется, в большинстве этих снимков

людей привлекает тот чистый, неиспорченный образ жизни,

который позволено вести нашим детям.

Такая абсолютная естественность очень редка в американском обществе,

в чём я смогла ещё раз убедиться по реакции людей на мои работы,

по их потрясению от этих фотографий, их удивлению той степенью свободы,

которая позволена детям, и, в частности, их наготой.

Джесси Манн,
9 лет

Я танцевала на веранде возле дома,

и потом я стала вот так, и мама сказала "Замри",

"Не двигайся, не шевелись"...

И я стояла, а мама сделала снимок,

но времени было мало, потому что солнце было как раз подходящее,

и времени чтобы сфокусироваться было мало.

И она просто сделала кадр без подготовки,

а когда напечатала, оказалось что резкими получились только помидоры.

Поэтому она назвала эту фотографию "Идеальный помидор".

Как будто я сошла с небес, чтобы благословить эти помидоры...

Дик Лоусон, телепроповедник из Милуоки,

выступал по радио и телевидению, критикуя вот этот снимок...

Чем-то он его сильно расстроил,

хотя, по-моему, это мой самый ангельский, небесный снимок,

в котором гораздо больше духовного, чем телесного...

Это трансформация, переходное состояние...

Также от обрушился на "Мокрую постель".

Он назвал её "фронтальной обнажённой сценой в экскрементах",

хотя, на самом деле, это засохшее пятно на простыне,

а эффект усилен пролитой кока-колой...

Он просто взбесился...

— А какова была цель этого снимка?

— Цель на самом деле...

Снять то, что происходит в детстве с каждым, в любой семье...

Ведь каждая мама в мире видела такую картину не раз.

Я хотела показать это как своеобразную непреложную истину,

некую абсолютную величину детства и родительства.

Никогда, практически никогда мама не просила меня раздеваться.

В большинстве случаев я уже была раздета,

или сама хотела раздеться,

но мама просила меня быть одетой.

Мне нравится ходить раздетой, мне так очень удобно.

Ларри Манн,
муж, отец, адвокат

Глядя на эти снимки, люди не понимают,

что этих детей фотографировали не просто с первого дня,

а самого момента рождения,

а, в случае Вирджинии, и в сам момент рождения.

Салли установила камеру прямо рядом с кушеткой в родильном доме,

и сняла момент появления Вирджинии на свет.

Так что фотография это уже часть их жизни.

Это как быть в фильме,

что бы ты не делал постоянно снимается.

Ты слышишь щелчок затвора, и знаешь что снимок сделан,

но это уже на уровне подсознания,

потому что это настолько неотъемлимая часть повседневной жизни.

Эдвинн Хоук,
представитель галереи Хоук-Фридман

Мы сразу приняли работы Салли.

Мы увидели, что это не просто прекрасные фотографии,

а снимки, полные смысла.

По-моему, они полны "южного" духа,

что роднит их с произведениями великих литераторов американского юга.

Эти снимки полны двойного смысла,

они говорят о многих вещах.

Они о том, как люди меняются, становятся другими.

Эмметт Манн,
11 лет

Однажды мама захотела снять меня в реке у летнего дома,

и занесла камеру прямо в воду и стала меня фотографировать.

Я тогда уже начал скромничать,

и мне стало становиться немного неудобно без одежды.

Но снимок "Последнее ню Эмметта" мне нравится,

потому что выражение лица очень хорошо отражает мои чувства:

мне было холодно, мне надоело фотографироваться,

и это настроение очень явственно отражается у меня на лице.

Он позировал для этого снимка раз семь,

поэтому, я наполовину в шутку назвала его "Последнее ню Эмметта",

из-за количества попыток, которые пришлось сделать.

Но теперь это как наваждение,

все, естественно, думают, что это он сказал:

"Я больше не буду позировать обнаженным! Это унизительно!"

Ничего такого не было.

Он никогда не отказывался позировать обнажённым.

Так что с этим снимком я сама подложила себе свинью.

Из-за названия кажется, что я снимаю его насильно,

и его выражение лица как бы намекает на это.

Доктор Аарон Эсман,
детский психиатр, клиника Пэйн-Уитни

Я уверен, что Салли Манн серьёзно воспринимает своё творчество,

и в её намерения не входит подвергать риску своих детей,

выставляя их тела напоказ как порнографию.

Однако, такие фотографии создают потенциальную опасность

что дети могут подвергнуться отвержению и насмешкам со стороны сверстников,

поскольку их откровенные снимки тиражируются повсеместно,

и этим они отличаются от других детей.

— У меня были проблемы в школе из-за этого,

но совсем немного, потому что со временем меня стало тяжело достать,

и насмешки перестали меня трогать.

Я не думаю, что они будут вспоминать об этих снимках с сожалением.

Это так здорово. И они такие красивые.

У них такая кожа...

Посмотрите на нас, мы распадаемся, наша красота увядает.

Мама всегда с пониманием относится к моим чувствам когда снимает.

Она очень волнуется, что нас могут дразнить из-за этого,

и всегда спрашивает нашего разрешения чтобы снимать.

Да, меня уже дразнили, и много,

но я не обращаю внимания.

Мальчики в школе даже скорее завидуют мне,

потому что знают, что фотография меня висит во многих музеях.

Когда меня дрязнят, я всегда нахожу что ответить.

Обычно я говорю, "Да, я модель, мои снимки есть во многих журналах,

возьмите какой-нибудь и сами убедитесь.

И фотографии меня висят в музеях,

и да, я модель, и я хожу голой,

и в этом красота этих снимков."

— Я знаю, как сложно быть не такой как все.

Мои родители были очень прямыми и независимыми людьми.

Отец оказал очень большое влияние на мою личность.

За его политические убеждения, веру в права человека, и резкий атеизм,

многие в нашем деревенском сообществе считали его коммунистом,

и мы, дети, платили за это презрением сверстников.

К тому же, он был редкостным чудаком,

и поэтому сильнее всего я в детстве мечтала

о простых родителях, которые ездят на обшитом деревом "универсале",

принадлежат к обществу и ходят в церковь.

Я боялась, что если я останусь в Лексингтоне,

без обратной связи и стимула для творчества,

я буду работать в вакууме.

Много лет я чувствовала себя бесполезной здесь.

Долго хотела переехать в Нью-Йорк, но передумала.

Это очень притягательное место для жизни.

Карьера Салли Манн началась в середине 1960-х.

Она занималась в мастерских у Анселя Адамса и многих других,

а затем начала активно работать самостоятельно

над серией портретов юных девочек в переходном возрасте.

В 1988 году эта серия была опубликована книгой "В 12 лет",

которая стала бестселлером издательства "Аперчер"

и утвердила Салли на мировой сцене художественной фотографии.

— Когда у меня появился первый ребёнок,

я начала работать над проектом фотографий детей, как я тогда думала,

я стала снимать двенадцатилетних.

Я начала с одной девочки,

и меня поразило, насколько выразительным было её внутреннее смятение.

Мы просто поговорили, я сделала снимок,

а потом я спросила, сколько ей лет, и она сказала "Двенадцать".

И тогда я всё поняла.

Именно поэтому в ней было столько эмоционального напряжения.

Потому что ей было двенадцать, а это как раз тот возраст,

когда девочка становится женщиной.

Когда ты как маленький птенец, только встающий на крыло.

И мне хотелось передать всё это:

их свободу, их страхи,

их зависимость от родителей, и их независимость от родителей...

Это очень сложное время,

и мне хотелось исследовать все потайные ходы этого периода детства,

подобно тому как в своих новых работах

я стараюсь исследовать все аспекты раннего детства.

К концу работы над серией о двенадцатилетних

у меня было уже двое детей.

Однажды Джесси вернулась домой с осиным укусом на лице,

он был огромный, похожий на синяк, как будто её избили.

В тот момент я была поражена:

прямо тут, перед моими глазами, была готовая картина,

настоящая картина.

Она просто просилась быть запечатлённой на форматную камеру.

До этого я всегда думала о детях

как о материале для исключительно семейных "фоток".

Тогда всё и началось,

с этого осознания, что здесь, прямо у меня под носом,

есть материал для настоящего творчества, о котором я не подозревала.

Я стала видеть по другому.

И я стала фотографировать как то что реально происходило,

так и постановки, как например "Вирджиния на солнце",

где я накрыла её тканью и эффект получился жутковатый.

Так я стала работать с детьми, а они вроде не возражали.

Творческая репутация Салли уже очень высока,

после книги "В 12 лет" и некоторых более ранних работ,

но её следующая книга "Ближайшие родственники",

готовящаяся к выпуску в "Аперчер",

должна открыть её работы гораздо более широкой аудитории,

стать поворотной в её карьере.

— Как по-вашему дети относятся к вашим снимкам?

— Я думаю, вполне спокойно.

Есть несколько фотографий, которые им не по душе,

и при отборе работ для книги, мы просмотрели и обсудили весь материал.

Мы смотрели каждый снимок, решали, всё ли нас устраивает,

хотим ли мы чтобы твои друзья показывали его друг другу в школьной столовой?

Или, представь своё первое свидание через пять лет,

будет ли тебе стыдно, если его увидит твоя девушка?

Или парень?

Мы задали друг другу массу сложных вопросов.

Конечно, можно возразить,

что они вряд ли могут думать вперёд на пять-десять лет,

но мы попытались, насколько это было возможно.

На мой взгляд, съёмка уже настолько вошла в их жизнь,

что стала частью их личности, характера, как и всё остальное,

и это останется с ними и в 20, и в 30, и в 40...

Просто эта часть их жизни запечатлена на плёнку.

На мой взгляд, в этом нет никакого потенциального вреда для них.

Совсем наоборот, мне кажется они все трое очень уверенные.

И люди, которые знакомятся и общаются с ними,

всегда говорят нам, что они удивительно уравновешены,

уверены в себе и совершенно раскованы и легки в общении.

На многих снимках дети изображены обнажёнными,

и людей они волнуют больше всего,

но меня сильнее волнуют снимки, где есть подтекст, связанный с насилием,

как бы насилие за кадром.

Один из таких снимков я исключила из книги сама.

Он называется "Согнутое ухо".

Мне оно показалось слишком болезненным для восприятия.

Мне, и другим тоже...

Она там выглядит так словно её пытали,

как будто она только что вышла из концентрационного лагеря.

Получилось почти политическое заявление.

И мне пришлось...

Понимаете, мне нужно было тщательно сбалансировать подборку работ,

чтобы была видна не только загадочная и мрачная сторона детства,

но и другая, забавная, лёгкая, весёлая...

На этой фотографии я изображена играющей на крюке.

Он висел на цепи, я на нём раскачивалась,

а мама заметила что у меня ухо загнулось под рукой,

и решила сфотографировать.

Сначала она где-то минуту объясняла мне что делать,

потом она пару минут настраивалась, фокусировалась и всё такое...

И мне было довольно неудобно висеть там всё это время.

И если вы посмотрите на снимок и зададитесь вопросом,

"Почему у неё такое... замученное выражение лица?"

это потому, что мне очень не понравилось,

что мама заставила меня висеть там так долго.

Этот снимок называется "Разбитый нос Эмметта",

и вот из-за него люди просто бесятся.

Они смотрят и говорят "Он разбил нос, а вы фотографируете,

почему не обнимаете, не прижимаете к материнской груди,

почему не оказываете медицинскую помощь?"

На самом деле, разбитый нос это такое же обычное зрелище,

как и ребёнок, перепачкавшийся шоколадом, это нормально,

и он в полном порядке, поэтому я делаю снимок.

Так я и делала всегда, а многие...

Многие люди оказались очень обеспокоены.

Меня многие ругали за это.

Но в конце концов, я ведь отвечаю сама перед собой, и я знаю, как всё было.

— Это похоже на тест Роршаха с кляксами.

Мы знаем, что в контексте нашей семьи, эти снимки абсолютно невинны,

но тем не менее, в них есть элемент двусмысленности.

В этом всё и дело, по-моему.

Люди смотрят на снимки и видят скрытый смысл,

считывают изображение через призму собственного опыта,

собственных психологических особенностей.

И снимки обретают совсем иное значение.

Каждый зритель приходит на выставку со своим багажом.

Ни твоческие побуждения, ни финансовые причины,

ни конституционные права и свободы,

не отменяют моей ответственности за моих детей.

Как художник, я готова до самой смерти

отстаивать своё право снимать и демонстрировать эти фотографии.

И в то же время, как мать, я должна задумываться о последствиях,

и применять самоцензуру, когда это необходимо в интересах детей.

Дети наследуют иерархию ценностей и сильные стороны своих родителей.

Поэтому, любая неопределённость в этом вопросе

для меня равносильна предательству.

Пришло время, когда мы должны сами защитить то, во что мы верим,

наш столь редкий сейчас естественный и цельный образ жизни.

Время стать на защиту права вести образ жизни

который даёт возможность снимать подобные снимки,

и бороться за художественную атмосферу

способствующую их демонстрации без страха.

Многие часто спрашивают меня,

насколько эти снимки отражают реальную жизнь этих детей.

Возможно, на самом деле, я снимаю своё прошлое...

Это любопытная мысль,

особенно учитывая, что я не помню своего прошлого.

У меня почти нет детских воспоминаний,

поэтому мне и самой не ясно,

может быть этими снимками я создаю прошлое для себя самой.

Прошлое, которого у меня не было, и не было бы.

Это всё очень загадочно, и готового ответа у меня нет.

Наполнение снимка — это то, что у нас перед глазами,

например, вот на этой фотографии, где Эмметт со шлангом,

мы видим мальчика с садовым шлангом.

Очевидно, что он наслаждается ощущением свободы,

его приводит в восторг струя воды, под которой он стоит,

и в то же время, несомненно, этот шланг напоминает змею,

и также он является фаллическим символом...

Здесь несколько смысловых слоёв, перекликающихся друг с другом.

Меня спрашивают, не жульничество ли это, делать постановку для снимков,

и мой ответ всегда предельно однозначен — нет, совсем нет.

Чтобы получить такие снимки, столь же весомые,

приходится прибегать к постановке.

Такие вещи просто не происходят сами.

Большинство этих снимков близки к жизни, как она есть.

Да, они наряжаются, они танцуют на столах,

лежат на отцовских руках...

Чаще всего, общее настроение, образ или сама поза, берутся из жизни.

Мне кажется, эти обнажённые детские фотографии,

не могут восприниматься как сексуально возбуждающие

никем кроме заядлых педофилов,

или оголтелых религиозных фанатиков.

Я не могу представить, кого ещё они могут возбуждать.

Что касается снимков детей с полным фронтальным обнажением,

большинство из них сняты с целью взбудоражить, спровоцировать,

это не невинные снимки.

Это маленькие дети, которые спят в своих постелях,

играют с уточками в ванной и брызгают друг на друга водой,

и всё совершенно просто, весело и невинно.

Поэтому сложно провести чёткую границу,

вот это непристойно, а это — нет,

но мне кажется, что члены приличного общества,

где приняты определённые нормы, правила и семейные ценности,

вполне в состоянии сами разобраться, что является порнографией, а что нет.

Когда я закончу эту серию,

я очень надеюсь, что следующая будет для меня "раз плюнуть".

Что с ней будет проще,

потому что эти снимки дались мне очень сложно.

Очень сложно снять так, чтобы казалось что это просто, как я и хочу.

Я хочу чтобы мои снимки выглядели лёгкими, спонтанными, естественными,

как будто они являются мне с небес сами по себе,

но нас самом деле, они рождаются после многочасовых трудов,

многочасовых размышлений, проб и ошибок, пересъёмок и...

...И поэтому, я надеюсь, что следующий проект будет полегче.

А то я состарюсь.

— На фотографии "Тянущаяся Джесси", она же "Крюк для сена",

я качаюсь на крюке, а у мамы в это время гости.

Пришли все её друзья, моя сестра играла с трубкой для плавания,

а я играла, качаясь на этом крюке.

А мама заметила какая я уже высокая и достаю до пола.

Мне очень нравится этот снимок, он один из моих любимых.

Эти снимки можно трактовать как угодно, это и делает их столь сильными.

И если уж вы хотите видеть в них яркий пример надругательства над детьми,

или отвратительной безнравственности, ну, чтож...

это ваше право.

Мне кажется, в работах Салли скрыто нечто очень глубинное,

то, о чём большинство людей не задумывается.

Некая чувственность, эротизм, которые присущи всем людям.

Эти снимки отражают такой стиль жизни,

и мне он кажется совершенно естественным.

Гораздо неестественнее для меня как для художника было бы их не снимать.

Поэтому меня часто ставит в тупик,

когда люди с ужасом реагируют на обнажённую натуру,

например в этом снимке...

Хотя именно это она и делала в тот момент...

Стояла, прислонившись к дереву на закате.

Я не могу просто выпускать эти снимки в мир,

как маленькие лодочки в бурное море,

а потом бежать за ними с криками "Подождите!

Всё не так! Она в порядке, ей на самом деле не больно!"

Или, "Я не заставляла её раздеваться!"

Я не могу постоянно следовать за ними, произнося защитительные речи.

В какой-то момент приходится задать себе вопрос,

который задала Роза Паркс:

встану ли я и уйду, или останусь сидеть на своём месте в автобусе.

Истоки этих снимков моих детей очень глубоки.

Их глубины неисчерпаемы, они лежат в тайных недрах нашей памяти.

Эти сюжеты вечны: "Мокрая постель", "Разбитый нос",

в них мало уникальных подробностей,

а в главных ролях — Эмметт, Джесси и Вирджиния.

Мои бескорыстные, стойкие и упрямые дети.

И я надеюсь, что они справятся со всеми моими причудами и странностями,

так же как и я справилась с особенностями своих родителей,

а вы, все вы, без сомнения, справились с особенностями ваших.

Продюсер и режиссёр
Стивен Кантор

— Если бы мама меня могла сфотографировать сейчас на дереве!..

Помощник режиссёра
Питер Спайрер

Монтажер
Стивен Кантор

русские субтитры —
Александр Мамонтов
alex@mamontoff.ru

Коммерческое использование без разрешения автора не допускается