All language subtitles for I.bastardi.di.Pizzofalcone.S02E02.720p.WEB-DL.ViruseProject

Перевод студии: ViruseProject.TV
Сообщество ВКонтакте: vk.com/viruseproject

АЛЕССАНДРО ГАССМАНН

КОМИССАРИАТ ПИЦЦОФАЛЬКОНЕ
2-й сезон, 2-я серия

КАРОЛИНА КРЕШЕНТИНИ

АНТОНИО ФОЛЕТТО

ТОСКА Д'АКВИНО

МАССИМИЛИАНО ГАЛЛО

И ДРУГИЕ

ХЛЕБ

НЕАПОЛЬ, 1972 г.

ПО РОМАНАМ
МАУРИЦИО ДЕ-ДЖОВАННИ

СЦЕНАРИЙ СИЛЬВИИ НАПОЛЕТАНО, ФРАНЧЕСКИ
ПАНЦАРЕЛЛА И МАУРИЦИО ДЕ-ДЖОВАННИ

Паскуалино, придёт день,
и ты будешь

печь вкуснейший, горячий
хлеб в пекарне Тонино.

– И я стану Принцем Восхода?
– Да, а пекарня станет

пекарней Паскуалино,
Принца Восхода.

– Я буду как дедушка? – Да, только
помни, что ты не должен ничего менять.

Воду для маточных дрожжей
бери здесь. Помнишь присказку?

Из фонтана вода, с поля мука,
сусло с холма и навоз жеребёнка.

Молодец, сынок!

Молодец.

Композитор МАРКО ЦУРЦОЛО

РЕЖИССЁР
АЛЕССАНДРО Д'АЛАТРИ

– Алло. Кто это?
– Это опять я, инспектор.

Из Агридженто.
Вы точно не хотите меня выслушать?

Вам может быть интересно.

– Инспектор!
– Да, Аматуро.

– Инспектор!
– Здравствуйте.

– Поступил вызов, стреляли в человека.
– Хорошо же денёк начинается.

– Вам сделать кофе?
– Да, спасибо. – И пирожное?

Нет, никаких пирожных!
А у вас, Амматуро, и так лишний вес.

Дайте пройти, полиция.
Не толпитесь, дайте пройти, спасибо.

– Вы кто?
– Страбоне. Здесь, в пекарне работаю.

– Инспектор, пойдёмте со мной.
– Сюда? – Да.

– Не подходите слишком близко.
– Здравствуйте. – Здравствуйте.

– Кто вызвал полицию?
– Я. Работаю в пекарне.

– Вы нашли тело?
– Нет.

Паскуалино пришёл как обычно,

чтобы съесть первую булочку.

Кристиан пошёл за поддонами.

Когда он вернулся, на нём лица не было.

– Мне сообщил Амматуро.
– Привет. – Ну что?

– Свидетели есть? – Пока
не знаю. Только что пришёл.

Ему выстрелили в спину.
Похоже, он входил в дверь.

– Ты Кристиан? – Да.
– Что-нибудь видел? – Нет.

Только Паскуалино на земле.

– Как его фамилия?
– Гранато. Паскуале Гранато.

Он владелец, один из владельцев.
Второй Фабио Марино, его зять.

– Где он сейчас? – Пошёл
разносить бриоши по барам.

Пожалуйста, не подходите
и ничего не трогайте.

Проявите уважение. Это прокурор
Комиссии по борьбе с мафией.

При всём уважении, пока не прибыли
криминалисты и судмедэксперт,

место преступления
неприкосновенно.

Это не кто-нибудь,
а сам Буффарди.

– Вы же его видели по ТВ?
– Я не смотрю ТВ. А ты?

У меня вообще нет телевизора.

Это он. Гранато. Я знал,
что с ним расправятся.

Я его предупреждал.
Но он сам так хотел.

Идиот!

Он идиот, и я идиот.
Я должен был его уговорить.

Я инспектор Лойаконо, это сержант
Романо из комиссариата Пиццофальконе.

К нам поступил телефонный
звонок, мы выехали на место.

Можете возвращаться в комиссариат. Этим
делом займёмся мы. Ламанья, приступай.

Нет. Пока мы не получим приказ
от нашего начальника,

мы не можем оставить
место преступления.

До этого момента
здесь работаем мы.

– Вы?
– Да.

– Вы кто такие?
– Я только что сказал.

Повторю. Инспектор Лойаконо,
комиссариат Пиццофальконе.

Кто вы? Вы не представились.

Это вас.

– Романо, останься здесь.
– Конечно.

Лойаконо.

Эти надо оплачивать, а не копить.

– Но мне нужен документ.
– Подождите. Здравствуйте.

Подождите.

– Откуда ты узнал?
– Когда ходил в магазин.

У нас все знали Паскуалино-пекаря.

– Доброе утро. – Доброе.
– Уже вернулись? – Да.

Наконец-то прибыли.
Я вам обзвонился.

Даже плащ не успел снять.

Из-за того, что вы препятствуете
расследованию Антимафии...

– Никто никому не препятствует. – Нет?
– Со всем уважением, но мы прибыли первыми.

– И Антимафия заблуждается.
– Почему? – Сейчас объясню.

– Что случилось?
– Убийство.

– Убили пекаря Гранато.
– Его застрелили?

Так, прекратили задавать вопросы,
ибо нам не нужны ответы.

Этим делом руководит
Буффарди из Антимафии.

Он передал его оперативникам.
Это не наше дело. Ясно?

А, Буффарди!

Год назад он занимался свидетельскими
показаниями. – Какими?

Пизанелли, не нужно поощрять
излишнее любопытство.

Какими показаниями?

Примерно год назад
Паскуале Гранато заявил,

что видел, как сын
Эмилиано Сорбо

расстреливал из калашникова
витрину салона связи.

Потом он отказался от показаний,
возможно, из-за угроз.

Но, похоже, это его не спасло.

– Сорбо глава клана.
– Буффарди его заклятый враг.

Великолепный Буффарди. Самый
медийный прокурор во всём Неаполе.

Символ Антимафии
и любимчик министра.

И вы не могли найти никого
хуже, кому перейти дорогу.

Короче, вы же не хотите потерять
всё, чего мы смогли добиться?

Чёрт, вы когда-нибудь научитесь
соблюдать правила?

– Не в этом дело.
– А тогда в чём!?

В том, что мафия не имеет
отношения к этому убийству.

Лойаконо, почему ты так уверен?

Пизанелли только что говорил
о свидетельских показаниях.

Оттавия, я могу привести тебе много
доводов, что это не убийство мафии.

Давайте хотя бы
узнаем эти доводы.

Итак. Стреляли из револьвера
малого калибра.

– Никаких гильз не найдено.
– Нехарактерное для мафии оружие.

Его убили в тупике,
из которого нет выхода.

Убитый знал стрелявшего.
Он спокойно повернулся спиной.

Перед падением
он откусил кусок булки.

От мафии не убегают,
жуя на ходу.

Только один из 5 выстрелов
попал в цель. Только один! Продолжать?

Нет, нет, хватит.
Отлично, Лойаконо.

Однако есть люди, значительно
выше и тебя, и меня,

которые решили, что мы не можем
совать свой нос в это дело!

Ясно или нет!? А?

– Здравствуйте. – Арагона,
только что пришёл? – Привет, шеф.

– Отправляйся помогать
в паспортный стол. – Почему?

Сегодня все хотят уехать из Неаполя!
Не задавай вопросов. Вперёд!

Однако здравствуйте.

– Что случилось?
– Ничего.

– Ничего? Все какие-то...
– Дуй в паспортный стол.

Ничего не трогай.

– Как дела?
– Бывало и хуже.

– Ты сделала тест?
– Да.

– Просто задержка.
– Ну да.

Возможно, из-за стресса.
Слишком много работы.

Тебе надо бы взять
пару дней отпуска.

Это всё, что ты
хочешь мне сказать?

– Похоже ты рад.
– Ну да.

Мысль о том, чтобы опять
стать отцом меня испугала,

но теперь мне даже нравится.
– Ты хороший полицейский,

но паршивый актёр.
– Я серьёзно. – Хорошо.

Ты меня позвал
только из-за этого?

– Нет, есть ещё кое-что.
– Само собой.

Войдите.

– Можно?
– Оттавия.

– Это дела, которые ты запросил.
– Спасибо. Оттавия? – Да.

Это приглашение.
Прислали сегодня.

На полицейский бал.
Благотворительное мероприятие.

– Только...
– Только?

Не хочу идти туда один.

Я подумал...

может пойдёшь со мной?

Я тебя сразу отвезу домой.
Может быть, будет интересно.

Я постараюсь.

Она постарается.

Ты убедителен, как обычно.
Что я могу сделать?

Попроси своего коллегу
отдать тебе дело пекаря.

– Как зовут коллегу?
– Буффарди. – Буффарди? Тот самый?

Да кто он такой? Стоит его упомянуть,
и вы все с ума сходите.

– Ты понял, кто он? – Да.
– Нет, если ему понадобится

танковая дивизия, он её получит.
– Не верю. – Но это так.

Он ошибается.
Мафия так не убивает.

Почему ты хочешь столкнуть
меня с таким типом, как Буффарди?

Я знаю, что я прав, ты тоже,
и я не могу поступить иначе.

И да, перед этим
я говорил серьёзно.

Мне пора.

– Заплачу на выходе.
– Пока. – Пока.

Войдите.

– Синьора Пирас.
– Прокурор. – Располагайтесь.

– Думал, кроме меня в такой
час никого нет. – Есть.

Простите за беспорядок.

– Вы не частый гость здесь.
– Старюсь не беспокоить лишний раз.

Никакого беспокойства. Но я
ценю это, как и вашу работу.

Чему обязан вашим визитом?

Я по поводу убийства Гранато.

– Это же клан Сорбо?
– У Лойаконо другая версия.

Лойаконо? Ну да, инспектор
из Пиццофальконе.

Привет, папа.

– Привет, солнце. Как дела?
– Неудачный день? – Да.

– У тебя как? – Считаю дни,
но ты не беспокойся.

Я не буду тебе обузой.
Я вполне самостоятельная.

Рад за тебя. Жду не дождусь,
когда приедешь.

– Недавно встретил Шанель, передаёт
привет. – Правда? И ей тоже. – Конечно.

– Как мама?
– Нормально. Кстати.

Она спрашивала, что ты сделал
по поводу взносов за дом.

Скажи ей, что я пытаюсь
решить вопрос.

– Хорошо?
– Хорошо.

Готово!

Папа, прости, мне пора.
Завтра позвоню.

Целую.

– Пока, малышка.
– Пока, папа.

Как вы думаете, неужели

простой инспектор лучше
оценивает ситуацию,

чем опытный и уважаемый,
хотя и молодой коллега Буффарди?

За последний год я стала
доверять интуиции Лойаконо.

Он молчун, но когда говорит,
то всегда по делу.

– В случае убийства каждый принимает
ответственность на себя. – Да.

– Вы готовы к этому?
– Да.

Встретимся у меня завтра утром

и поговорим вместе с Буффарди.
– Спасибо.

А вот и знаменитые
фриарелли от Пизанелли.

Никто в Неаполе
их не делает лучше тебя.

Это по рецепту Кармине.
Для вечера тяжеловатое блюдо,

но раз ты попросил, разве
я мог отказать. – Спасибо.

– А ты что будешь?
– Ничего. Не хочу есть.

Уже несколько дней я плохо сплю.

Что-то снится, а на утро
не могу вспомнить.

У меня тяжёлое чувство,
словно предчувствие.

Я думаю, серийный убийца
убьёт ещё одного беднягу.

Я так и знал, снова ты
со своей идеей-фикс.

Это не идея-фикс. Рано
или поздно я его поймаю.

И ты первый об этом узнаешь.

– Обещаю тебе.
– Теперь уже можно есть фриарелли?

Я их специально сделал.
Вот ещё хлеб.

– Хлеба не хочу, только
фриарелли. – Ешь. – Да.

– Ну как тебе?
– Очень вкусно.

Вы сделаете заявление?

Господа, доброе утро.

– На какой стадии расследование?
– Пока ничего не могу сказать.

– Это дело рук мафии?
– При первой же возможности

мы организуем пресс-конференцию.
– Скажите что-нибудь.

– Всего доброго. – Синьор Буффарди.
– Вы сделаете заявление?

– Прокурор.
– Заходи, Буффарди.

– Рад тебя видеть.
– Доброе утро.

– Ты знаком с коллегой Пирас?
– Не имею чести.

Диего Буффарди.
Мы не встречались, я бы не забыл.

– Как вас зовут?
– Лаура Пирас.

– Как только что сказал прокурор.
– Лаура Пирас, прекрасное имя.

Прокурор, вот я пришёл, только тороплюсь.
Можно узнать, в чём дело?

– Не торопись, присядь,
Пожалуйста. – Прошу извинить.

Речь пойдёт об убийстве Гранато.

Да, это люди Сорбо. Мы уже...

Есть некоторые детали, которые
ставят эту версию под сомнение.

Синьора Пирас рассказала
мне о некоторых предположениях,

заслуживающих внимания.

– Предположениях?
– Да.

– Каких же? – Высказанных агентами
комиссариата Пиццофальконе.

– Первыми прибывшими на место
преступления. – Какая удача.

Пирас, вы знаете,
что видел Гранато?

– Вы знаете его историю?
– Конечно.

– Тогда какого чёрта вы лезете
не в своё дело? – Буффарди.

В моём кабинете я
попросил бы не выражаться.

– Простите. – Прежде всего
в присутствии дамы. Посдержаннее.

Приношу извинения вам и даме,

но факты упрямая вещь.

Гранато видел, как Алессио
Сорбо расстреливал витрину.

Что, его грабитель убил?

Он же пекарь, ради бога!

Да, но выглядит это непрофессионально.

Похоже на действия любителя,
а не на работу киллера.

Мы также допускаем
версию инсценировки,

попытку профессионала
выдать себя за любителя.

Мы не будем вам мешать, но
хотим проверить другие версии.

Я 8 лет лезу из кожи вон, чтобы
поймать Сорбо, я уже в шаге от цели,

а Ва решили привлечь этих из Пиццофальконе,
худших полицейских города?

Вы его ловите 8 лет
и пока без особого успеха.

Пирас, ради бога!
Я уже почти у цели.

Итак, ваше мнения я выслушал
и принял решение.

Пальма, я делаю всё возможное,
чтобы комиссариат не закрыли,

с самого первого дня.

Господин префект, просите за некоторые
помехи следствию,

но мои люди ушли из пекарни,
и на этом всё кончилось.

Ошибаетесь, ничего не кончилось.

Пока не знаю деталей,
но я получил чёткие указания.

Обращаюсь к вам двоим,
поскольу вы заварили эту кашу,

вам её и расхлёбывать!

Может быть, пекаря Гранато

и в самом деле убили
не люди Сорбо.

Я хочу знать...
так ли это,

и почему генеральный прокурор
узнаёт об этом раньше меня!

Господин префект, не имею
ни малейшего понятия!

Мы обсуждали это дело
в комиссариате,

но никто не стал бы
его так "проталкивать".

Ладно, может, оно и лучше.

Расследование поручено
одновременно двум прокурорам.

Буффарди займётся мафией,
Пирас – остальными версиями.

Руководить вами будет Пирас.

– Вы в её распоряжении.
– Разумеется.

Но хочу предупредить.

Если вы вмешаетесь в работу
Буффарди или оперативников,

вам не поможет ни министр,
ни президент, ни сам господь бог!

Что ты там шепчешь?!

Всё ясно?

И последнее.

Если я узнаю, кто это затеял,
я с него живого шкуру спущу!

Все свободны,
у меня дел по горло.

– Спасибо.
– Всего доброго.

– Как твоя малышка?
– Если бы она была моя!

Ты её спас, ты ей занимаешься.

Когда я к ней прихожу,
кажется, что она меня узнаёт,

и приёмная семья, куда
её отдали, мне нравится.

– Я тебе её покажу.
– Да.

Куда я её записал?

– Красивая!
– Правда?

Я боялся, что её отдадут
куда-нибудь далеко от Неаполя.

Не думай об этом.

– Этот город тебе не нравится.
– А мы сделаем его лучше.

Здравствуйте!

Здравствуйте. Хозяин скоро
придёт он торар развозит.

– Я пока задам пару вопросов?
– Да. – Что вчера делал Гранато?

Он пошёл в лабораторию,
обновить маточные дрожжи.

Ключ был только у него.

Через полчаса он вышел, и я ему
дал булочку из первой выпечки.

– Что он делал потом?
– Вышел в переулок.

Гранато так делал
при любой погоде.

Съедал в одиночестве булочку,
не спеша. А в этот раз не вернулся.

– Вы слышали выстрелы?
– Нет.

Машины работают бесперерыва,
сами слышите, какой грохот.

– Синьор Марино?
– Да, вы кто?

– Инспекторы Лойаконо и Романо.
– Я уже говорил вчера с прокурором.

– Что вам ещё нужно? Мне надо работать.
– Как вы думаете, кто это мог быть?

Вы со своими-то говорили?
Буффарди считает, что это Сорбо.

– У него были ещё враги?
– У Паскуалино?

Его все любили,
он жил только ради хлеба.

– Вы были партнёрами? – Да.
Я был зятем Паскуалино.

Моей жене принадлежит половина
пекарни, так мы и стали партнёрами.

– Ваша жена тоже здесь работает?
– Нет, воспитывает сына и ведёт хозяйство.

У вас с шурином были
разные обязанности?

Я вожу фургон,
занимаюсь доставкой,

поэтому меня не было,
когда в него стреляли.

Гранато чем занимался?

Он занимался маточными
дрожжами, это его обязанность.

Сегодня я это делал первый раз.

Как он "занимался
маточными дрожжами"?

Пойдёмте, покажу.

– Вот маточные дрожжи.
– Что это значит?

Современные пекари пекут
хлеб на пивных дрожжах.

Так выходит проще и дешевле.

Они выпекают много хлеба, продают
в супермаркеты и получают много денег.

С маточными дрожжами
сегодня работаем только мы.

Но если с пивными дрожжами
проще, почему вы продолжаете...

Это традиционное производство.
Смотрите.

Эти дрожжи сделал дед
моего шурина сто лет назад,

и каждое утро Паскуалино
их обновлял.

– Только он мог входить сюда на рассвете.
– А как делаются дрожжи?

Изначально бралась вода, мука,
забродивший виноградный сок

и помёт новорождённого
жеребёнка.

– Какая гадость! Это законно?
– Да, это оригинальный рецепт.

Это законно, но невыгодно.

Если взять пивные дрожжи,
что изменится?

Хлеб. На маточных дрожжах он
вкуснее, легче, лучше усваивается

и главное, дольше сохраняется.

Пивной сразу черствеет.

Когда его ешь, продолжается
брожение и надувается живот.

Вы поймите, что значит производить
вполовину меньше других

при тех же затратах.

Почему же вы продолжаете?

Это бы вам спросить
у покойного Паскуалино,

для него это было святое.

Он говорил, что его отец с того света
следит, чтобы он ничего не менял.

Пройдёмте, посмотрите, где он жил.

Паскуалино был благодетелем
нашего квартала.

У него была миссия.

– Наверное, вы с ним часто спорили?
– Спорили?

Он не хотел даже машины
менять, тогда, расходы бы уменьшились

а прибыль стала бы больше.

Паскуалино был упрям.
Ему говоришь, а он не слушает.

Что теперь будете
делать с дрожжами?

Я остался один.

Придётся решать,
как выпекать хлеб.

У Марино был мотив убить шурина.

Да, но во время убийства
он был на доставке.

Когда мы прибыли,
фургона не было.

Марино мог перепарковать
фургон, убить шурина и вернуться.

– Не будем спешить с выводами.
– Правильно.

Что говорят криминалисты и медики?

Коллега сказал, что Буффарди
каждые полчаса звонит Мартоне,

но безуспешно, результаты
ещё не готовы.

– Что он ещё сказал?
– Буффарди этой ночью не спал.

Допрашивал всех из клана Сорбо,

включая информаторов,
пушеров, всех.

– Что-нибудь узнали?
– Ничего.

– А пока я занялась проверкой
личной жизни жертвы. – Отлично.

Паскуале Гранато был сыном
Антонио, он же Тонино.

Отец умер совсем молодым, на работе
от инфаркта, когда сыну было 18 лет.

Сестре Филомене, она же
Миммина, тогда было 3 года.

– Через несколько лет умерла мать.
– Несчастная семья!

– Помолчи.
– И правда.

Паскуалино один вырастил сестру,

в 23 года он женился
на Лоредане Топполи.

Она преподаёт литературу в лицее,
через 3 года они разошлись.

– Где она живёт?
– Недалеко, вот адрес.

– Я ждала вашего прихода,
вы ведь из Антимафии? – Нет.

Мы из комиссариата
Пиццофальконе,

расследуем версии,
не связанные с мафией.

Вы ищете другие
мотивы его убийства?

Нет, его убили эти
звери, я уверена.

Паскуалино их ждал.
Мы обо всём с ним говорили.

Мы хоть и разошлись,
но сохранили хорошие отношения.

Что именно он вам рассказывал?

– Спасибо. – Он видел двух человек
на мотоцикле с автоматом.

Он знал ребят из салона связи,
они были вежливые, работящие.

Паскуалино говорил, что они
похожи на нас в молодости.

Эта история его расстроила,
он хотел дать показания.

А что случилось потом?

Ему сказали, что его показания
могут создать кое-кому проблемы,

и будет лучше, если...
Короче, он решил отказаться.

Паскуалино переживал за этих ребят,
которым пришлось закрыться,

ещё бы, налоги государству,
поборы этим бандитам.

Паскуалино говорил о проблемах,
связанных с работой?

Для него были важны две
вещи: его работа и его семья.

Когда умер отец, он заменил
его не только у печи.

Он вырастил Мимму, сестру.

Как синьор Гранато отнёсся
к её браку с Фабио Марино?

Тогда их брак казался
наилучшим решением,

ведь Фабио был единственным,
кто работал, как Паскуалино,

кто не отставал от него.

Что-то переменилось?

В последнее время было,
скажем так, недопонимание,

Фабио хотел модернизировать
производство, идти в ногу со временем.

Больше производить и зарабатывать,
иметь более удобный график.

И тогда их брак мог бы
быть лучше нашего...

Но не вышло...

Они ругались.

У них были разные взгляды,
они не могли прийти к соглашению.

К соглашению нет,
а к разрыву – да.

Не до такой степени.

Простите, какие у вас
отношения с мужем?

Он сказал, что вы были
друзьями, вы не ссорились?

Инспектор, я понимаю,
к чему вы клоните.

Мне надоело существовать
в тени его работы и его семьи.

Знаете, каково
быть женой пекаря?

Ни выходных, ни праздников,
ни в кино сходить.

В этом доме был только хлеб.

Я так и осталась одна,
не стала менять свою жизнь.

Но со вчерашнего дня...
То есть, когда...

Мне очень не хватает Паскуалино,

я не больше не уверена,
что поступила правильно.

– Да? – Лука, прости, что
так поздно. Это Франческо Романо.

– Открываю.
– Спасибо.

– Лука.
– Привет, Франческо.

– Ей плохо? – Нет, просто твоя
Джорджина не хочет спать.

– Может, позвать доктора Сузи?
– Не стоит, у неё просто животик болит.

– Что она ела?
– Пасту и картошку!

– Ты серьёзно?
– Ну ради бога, шучу! Берёшь её или нет?

– Давай-ка её. – Вот так
она и плачет. – Маленькая...

– Тихо, тихо.
– Иди сюда, малышка.

– Вы с ней ладите.
– Что с тобой, малышка?

Ну, маленькая моя...

Что с нами такое?

Ты красавица.

– Спасибо.
– До свидания, всего доброго.

Когда ты такой мрачный,
я нервничаю.

Не стоит.

– Что-нибудь слышно про
убийство Гранато? – Нет.

– Говорят, это были люди Сорбо.
– Ты тоже так думаешь?

А кто это ещё мог быть?

Все любили Паскуалино, он был
такой же хороший, как его хлеб,

который ты тут ешь.

Мне всегда было интересно, где ты
его берёшь, он какой-то особенный.

Паскуалино с Лореданой заходили
сюда ещё до свадьбы,

такие влюблённые...

– Но она же от него ушла.
– Ну да.

Кажется, она, наконец, устроилась.

В каком смысле?

Недавно она пришла сюда
с представительным мужчиной.

Они так нежничали...
а у него кольцо на пальце.

– Знаешь, кто он?
– Её коллега, наверное.

– Они сплетничали о директоре.
– Думаю, ты ошибаешься.

– В некоторых вещах
женщины не ошибаются. – Да?

Входите. Извините за беспорядок.

Люди всё время приходят
выразить соболезнования.

– Разрешите. – Проходите.
– Спасибо, синьора.

Мой брат был
прекрасным человеком.

Как я сказал, мы хотим
побольше о нём узнать.

Какие у вас были отношения?

Мы были привязаны друг к другу,
он меня вырастил.

Был на защите диплома,
вёл меня к алтарю,

стал крестником моего сына Тото.

Не могу поверить,
что его больше нет.

Когда вы виделись последний раз?

За день до убийства.

Паскуалино проводил тут
все вечера, мы были его семьёй.

Он приходил ради Тото.

У него не было детей,
а он их так хотел.

Он нервничал? Рассказывал
о каких-нибудь недавних ссорах?

Простите, мой брат...

– Вы же знаете историю
с показаниями. – Да.

И знаете, кто его убил,
к чему эти вопросы?

Мы рассматриваем все версии.

То есть, вы думаете,
что это были не Сорбо?

А тогда кто?
Моего брата все любили.

У нас недостаточно фактов
для поддержки какой-либо версии,

но мы хотим исключить
любые сомнения,

поэтому важно, чтобы
вы вспомнили.

Он играл с Тото.

Рассказывал свою любимую байку
про дрожжи и жеребёнка.

Мне казалось, он спокоен.

У вашего брата с вашим мужем
были определённые разногласия...

по поводу управления пекарней?

Я имею в виду производство
маточных дрожжей.

– На что вы намекаете?
– Ни на что.

Мой брат и мой муж
партнёры уже много лет.

Я знаю об их спорах.

Пекарня ещё и моя.

Я там не бываю, но муж
мне всё рассказывает.

Такое случается на любой
фирме, особенно семейной.

Это не значит, что
кто-то желает зла.

Мы не говорим, что ваш муж
в ответе за то, что случилось.

Мы пытаемся прояснить ситуацию.

– Идите тогда к этой шлюхе,
моей невестке. – Мы у неё были.

Она бросила брата,

потому что жена пекаря
слишком многим жертвует.

Да, но почему вы
так бурно реагируете?

Ваш брат переживал из-за
расставания с женой?

Мой брат был святым...
до идиотизма.

Он очень переживал
из-за развода.

Ей осталась квартира, а Паскуале
обустроился в пекарне.

Она его бросила, а расплачивался
он, словно он был виноват.

Мама, почему ты кричишь?

Сынок, я тебя разбудила?

Иди спать.

– Уже поздно.
– Когда придёт дядя Паскуале?

Дядя Паскуале плохо себя чувствует.

Тото?

Ты любишь дядю Паскуалино?

– Очень.
– Очень-очень?

Да. Он сказал, что когда мне будет
10 лет, он возьмёт меня в пекарню.

– Ух ты! – Сказал, что я стану
новым Принцем Восхода.

И тогда смогу рано уходить,
как он, папа и мама.

Семья пекаря считает, что
убийство дело рук клана Сорбо.

Ещё бы.
Это всем удобно.

И невестке, у которой тоже
есть мотив убийства Гранато.

А меня не убеждает история
с отказом от показаний.

Бывшая жена, зять, сестра

говорят, что Гранато был
уважаемый человек, который

не откажется от своих слов лишь
из-за страха, тут есть что-то ещё.

Мы должны узнать, кто его убил.

Помните, что мы стоим перед строем,
который только и ждёт команды "Пли!"

Арагона, извини за беспокойство.

Все ждут твоих веских слов.

Когда мы дождёмся
отчёта криминалистов?

– Он уже должен быть готов.
– А ведь Арагона прав.

Он нам важен, потому мы выдвигаем
теории, опираясь на способ убийства.

– И ещё нужны результаты вскрытия.
– В отчёте оперативников

об этом маловато.
Они могут что-то скрывать.

Неудивительно, учитывая,
что там участвует Ламанья.

Он трусоват, чтобы принять
такое важное решение.

Ты прав, там хитрит Буффарди.

Ламанья трус, но ему
придётся делиться информацией.

Так что я звоню Пирас.

– Шеф, я на стрельбище, потом
к Мартоне, узнать, как дела? – Ок.

– Народ, встречаемся позже.
– Алекс, я тут подумал...

– Может, мне съездить
с тобой к Мартоне? – Нет.

– Тогда передавай привет.
– Обязательно.

Алекс!

Луиза!

Сколько лет!

– Ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо, ты тоже.

Ты всё ещё на Декуманах?

После того, что случилось,
я попросила перевод в Баньоли.

Я о тебе часто думала.

– Хотела позвонить и поблагодарить.
– Но не позвонила.

Неважно, всё прошло.

– Так даже лучше, я сработалась
с новыми коллегами. – Мерзавцами.

– Я не жалею.
– В субботу у меня день рождения.

Будут кое-какие друзья.
Не хочешь прийти?

– Хочу. – ОК.
– Тогда до субботы.

– До субботы.
– ОК.

ОТДЕЛ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Здравствуйте.

Я на минутку.

– Какой сюрприз! Ты ко мне?
– Не только. – Что тебе нужно?

Пальма хочет знать, когда будет
баллистическая экспертиза

и отчёт о вскрытии по убийству
Гранато. – Вы тут каким боком?

Это дело ведут Пирас
вместе с Буффарди.

– Разве тебе не сказали?
– Нет. Я ничего не знала.

Мы всё передали вчера вечером.

Буффарди прислал
за отчётами Ламанью.

Если хочешь,
я сама позвоню Пирас.

Нет, этим занимается Пальма.

Сегодня ты неотразима.

– Перестань. Нас могут увидеть.
– Мне нечего скрывать!

Вот именно. Я знаю,
к чему ты клонишь.

Я тебя не провоцирую,
но подталкиваю к лучшей жизни.

– Мне нужно время.
– Ладно, Ди-Нардо.

– Но я не буду ждать, пока
ты состаришься. – Это угроза?

Предупреждение.

Придёшь ко мне на ужин?

Скорей бы вечер.

Вот она.

Вот она.

Посмотри-ка на училку,
просто другая женщина.

А это, наверное, тот самый коллега,
про которого говорила Летиция.

Ты невозможный!

Пойдём.

До завтра.

– Синьора, здравствуйте.
– Здравствуйте. Зачем вы здесь?

Давайте отойдём, пожалуйста?

Синьор Гранато знал о ваших
отношениях с коллегой?

Я рассказала ему о Сальваторе.

Он женат, у него трудная дочь.
У нас с ним нет будущего.

– Как реагировал ваш бывший муж?
– Он не хотел, чтобы я страдала.

Советовал бросить его.

Он советовал мне, как брат.

По словам синьоры Марино, Паскуале
переживал ваше расставание.

В отличие от брата, Мимма злая.
Она всегда была несчастна.

Вот и выливает свою
желчь на других.

Самой большой заботой Паскуале
была не я, а Мимма.

Она с детства была
неблагодарной злючкой.

Мужа Миммы не назовёшь
мягким и добрым,

и Паскуале беспокоился
о ней и о ребёнке.

В последнее время он был
больше озабочен, чем обычно.

– Марино бил жену и ребёнка?
– Я этого не говорила.

Просто когда речь заходила о муже
Миммы, Паскуале менял тему.

Хочу уточнить, вы говорите

об управлении пекарней?
– Похоже, дело было не только в этом.

Я говорю, что Паскуале
что-то беспокоило.

И Мимма лучше бы сказала правду,
чем изливать свою злость.

Она лучше знала, какие
проблемы были у брата.

– Синьора, спасибо за ваше время.
Всего доброго. – До свидания.

– Всего доброго.
– До свидания.

– Синьора, сюда нельзя. – Мне нужно
поговорить с Буффарди. – Извините.

Пирас, скучала по мне?

Привет, Буффарди. Я спешу,
у тебя есть 30 секунд,

чтобы убедить меня не требовать
у Генерального твоей замены.

Не скучала.

Жаль!

Господа, у вас перерыв
на кофе. Возьми это.

Пирас, я весь твой. Слушаю.

Мне сообщили, что вчера Ламанья
получил от криминалистов

отчёт баллистов
и отчёт о вскрытии.

И ты, вопреки приказу прокурора,
ничего не передал мне! Это так?

Ты красивая, но когда
злишься, просто прекрасна.

30 секунд истекли. Следующие 30
я использую на разговор с Генеральным.

– И это вряд ли ему понравится.
– Подожди!

Пирас, подожди.

Ты же умная женщина,
а я редко ошибаюсь.

Что тебя заставляет думать,
что это не Сорбо убили Гранато?

Я тебе не обязана
ни в чём отчитываться.

Если сочту факты полезными, передам
тебе, и ты сделаешь то же самое.

А пока готовься к переводу
в дыру вроде Трентино.

– Я с удовольствием, если принесёшь
мне свитер. – Заболеешь бронхитом!

Подожди, Пирас.

Надя?

Будь добра, передай синьоре Пирас

полный криминалистический
отчёт? Да.

И отчёт о вскрытии.
И предложи ей кофе.

Спасибо, Надя.

– Мир, Пирас? – Если я узнаю, что
ты что-то утаил, я тебя уничтожу.

Жду не дождусь!

Пока, Пирас.

Два выстрела в стену,
два в мешки с мукой,

и один в спину жертвы.
Пять выстрелов, все из калибра 22.

Возникает вопрос
о модели. Ди-Нардо?

Маленький револьвер,
чуть больше игрушки.

Оружие для личной защиты, можно
носить в кармане или в сумочке.

Никакой группы, никакого автомата.
Лойаконо, интуиция тебя не обманула.

Посмотрим, как
развивались события.

Криминалисты полагают, что расстояние
между оружием и стеной

составляло от 2,5 до 3 метров.
Значит, до жертвы было 2 метра.

– Согласен. – Выводы?
– Убийца пришёл поговорить.

Пекарь вышел съесть булочку.
Откусил один раз, выслушал, ответил.

Потом повернулся, чтобы уйти,
считая разговор оконченным.

Убийца поднял пистолет,
который держал за спиной,

иначе Гранато испугался бы,
и выстрелил.

– Значит, он попал первым же
выстрелом. – Точно.

Пуля вызвала остановку
сердца и дыхания.

Убийца не профессионал,
тот бы добил.

Very well, Пизанелли.

Всё логично.

Продолжается совместное
расследование,

ибо жертва – ключевой свидетель
против клана Сорбо.

– Но одно очко в нашу пользу.
– Да, только дело не в счёте.

Именно. Результаты подтверждают
нашу исходную гипотезу,

но этого недостаточно.

У нас есть повод
подозревать в убийстве

зятя Гранато, потому что
у него был мотив.

– Есть доказательства?
– Нет, пока нет.

Тогда за работу.
Я в офис.

– Лойаконо, проводишь меня до машины,
поговорим о Топполи. – Да, конечно. Извините.

– До свидания!
– До свидания.

– Возьму пиджак.
– Да.

Арагона...

Я ему сделал комплимент
по-английски! Вери велл, Пизанелл.

– Думаю, что учительница что-то
знает и скрывает. – Следовательно?

У Топполи роман с сослуживцем.

Что если Гранато ревновал её,
а вовсе не примирился?

– С чем не примирился?
– С тем, что их отношения закончились.

С тем, что она к нему больше
ничего не испытывала.

Может быть, он не такой уж
мягкий, как о нём говорят.

Он мог скрывать
злость, ненависть.

Любовь страшная штука.

– Поговорим о твоей недавней
шутке? – Могу я...

Не надо мне напоминать, что
наш долг ловить преступников.

– И это не игра, у кого больше
очков. – Прости, был неправ.

Я не хочу соревноваться с Буффарди,
потому что мне нужен результат!

– Ты поставил меня в неловкое положение
перед всеми. – Как мне заслужить прощение?

Придумай что-нибудь.

– День добрый! – Здравствуйте.
– Здравствуйте, инспектор.

– Хозяина нет. – Я хочу задать
вопрос вам. – Слушаю.

– Вы давно здесь работаете?
– Больше 40 лет.

Я был мальчишкой. Меня взял
ещё отец Паскуалино.

– Паскуале вас помнит
с детства. – Ещё бы.

У нас и разница-то в несколько
лет, мы выросли вместе.

Я любил его. Он думал
только о семье и работе.

– Какие у него были отношения
с бывшей? – Хорошие.

Паскуале очень переживал
расставание, как настоящее горе.

У синьоры Топполи были основания для
экономических претензий к бывшему мужу?

Возможно, но она его любила.

Паскуале ревновал свою жену?

Да, что до семьи,
так он был собственник.

Лоредана для него
всё ещё была женой.

Он же так и не снял
обручального кольца.

– Вы опять здесь? Нам нечего
скрывать. – Марино...

– Оставь его.
– Вы ничего не понимаете.

– Романо, прислонись к двери.
– Опять? – Давай!

Паскуалино каждое утро выходил
сюда съесть булочку.

В какой-то момент
перед ним возник некто.

Он повернулся. Повернись
спиной, не сходя со ступеньки.

– И ещё притвориться,
что ем булочку? – Давай.

И ба-бах.
Тут в него выстрелили.

Почему он повернулся?

Испугался?

Пригласил убийцу войти?

Это был кто-то, кого он знал,

кому он верил, иначе
он бы не повернулся.

Может, его разозлили.

Ладно, пошли.

Марино мне не нравится,
он всё время в защите.

Ему не нравятся полицейские,
как и многим здесь.

Он настороже, словно знает,
что его подозревают.

Странная эта история с хлебом.

Хлеб тех времён, хлеб современный,
хлеб для супермаркетов.

– За что-то такое можно убить?
– Нет, а за деньги – да.

В этом убийстве или любовь, или
ревность, или деньги, или всё вместе.

Надо понять, с чего начинать.

– Кофе?
– Пойдём.

– И ты туда пойдёшь?
– Конечно.

Почему бы нам не пойти вместе?
Прекрасный повод

представить свою девушку
старой подруге.

– Лучше не надо, там будет
много наших. – Какая разница.

– Луиза не старая.
– Скажи ещё, что она красивая.

Она была женщиной моей мечты.

До сих пор не могу на неё
равнодушно смотреть.

– Ди-Нардо, говори да не заговаривайся.
– Не бойся, Луиза гетеро.

Сегодня нам было не по себе,
наверное, из-за того старого случая.

– Какого?
– Когда мы работали вместе,

шеф стал к ней приставать,
и я выстрелила, чтобы её защитить.

Так это из-за неё ты получила
дисциплинарное взыскание

и перевод в другой отдел.

Вода закипела.

Нам с тобой был нужен
такой вечер.

В последнее время
это редко случается.

Просто время такое тяжёлое.

Я заметила.

Ты хочешь мне что-то сказать?

Мне нечего декларировать, синьора.

Дело в том, что иногда...

возвращаются воспоминания,
и не всегда радостные.

– И ты теряешься.
– Немного.

Со мной такое тоже бывает.

Будто воспоминания приходят,
чтобы бередить старые раны.

– Знаешь, что?
– Что?

Я тоже очень переживала
из-за истории с ребёнком.

Потому что ребёнок
меняет твою жизнь.

Однако...

Чем больше я об этом думала...
тем больше мне нравилось.

Ещё я надеялась, что смогу
избавиться от чувства вины.

Вины за что?

В ту ночь, когда мой жених
попал в аварию...

Я позвонила ему и сказала,
что нам надо поговорить,

что ему надо срочно
ехать ко мне.

И он поспешил.

Он всё понял.

Если бы я ему не позвонила,
он остался бы жив.

Ты была беременна?

Я так переживала,
что потеряла ребёнка.

Прости меня.

Вас не учили, что надо стучать,
если дверь закрыта.

Брось, Пирас! Красавица Пирас,
Не надо так. К чему официоз.

Ты идёшь домой,
а я работаю всю ночь!

Я потрясена.
Говори и убирайся.

– Нежная и покорная Пирас,
обожаю тебя. – Здесь не курят.

– Буду краток.
– Слезь со стола.

Мы задействовали
сеть информаторов.

Я поговорил с парочкой
из них в тюрьме.

Ты не представляешь, сколько
информации туда поступает!

Я рада, что ты общаешься с этими
прекрасными людьми. И что?

И то, что пока ты спала, мне на стол
легла очень интересная новость.

Ничего не меняется,
и я остаюсь убеждён,

что пекаря убили люди Сорбо.

Нужно просто понять, кого
они для этого использовали.

– Очень много слов. Переходи к сути!
– Мы начали расследование

с целью проследить движение
револьверов 22 калибра.

В последнее время
их развелось много.

Обычно такое оружие
любят дамы на Позилиппо,

которых терроризирует
всякая шпана.

Но есть некто, кто купил такой
револьвер 8 месяцев назад.

– Дай!
– Мимо.

– Мимо...
– Дай!

– Ты уверен?
– Абсолютно.

Мы не знаем, тот ли это револьвер,
к тому же он куплен нелегально,

поэтому не можем ничего доказать.

– Однако это важный факт
для построения версий. – Да.

Как видишь, я сразу же пришёл
сделать тебе подарок, Пирас.

– Твоя щедрость впечатляет.
– Хотя бы спасибо. – Нет.

– Спасибо.
– Пожалуйста.

Синьора.

Вот и я.

– Здравствуйте. – Простите, что
заставила вас спешить. – Ничего.

– Но я не могла ждать.
– Не беспокойтесь, рассказывайте.

– Я всю ночь думала вам
позвонить. – Говорите.

Когда вы приходили
ко мне, я не сказала всего.

Брат никак не мог успокоиться.
Споры с моим мужем

становились всё серьёзнее. – По поводу
производства маточных дрожжей?

Нет! Они спорили насчёт
показаний моего брата.

– От которых он отказался.
– Да. Муж заставил его.

В те дни Фабио был
словно ненормальный.

Кричал, что Паскуале всех
нас приговорил к смерти,

что Сорбо его убьют,

и что он поставил под угрозу
жизнь нашего сына.

– И ваш брат сдался.
– Да.

Но муж на этом не успокоился.

Он был убеждён, что несмотря
на отказ от показаний

нам грозит опасность, что нам
надо защищаться... Самим!

Он не верил полиции.

Как он предполагал защищаться?

Он купил револьвер.

На Паллонетто. Они выросли
в этом квартале,

и он знал, к кому обратиться.

Потом он его спрятал
в коробке на чердаке,

чтобы сын не нашёл.

Я об этом почти забыла...
но когда вы начали спрашивать,

подразумевая,
что это были не Сорбо...

Хотите пройтись?

Давайте.

Брат говорил, что отказ
от показаний был ошибкой,

что по его вине в будущем
весь квартал, пекарню, моего сына

не ждёт ничего хорошего.
– Он хотел передумать?

Да, и муж из-за этого
потерял голову.

Вчера, когда я осталась
одна, я пошла в чулан.

Коробка была пуста.

– Что было потом?
– Я подождала возвращения мужа

и спросила его про револьвер.

Что он ответил?

Вот это.

Вы будете заявлять на него?

Фабио отец моего сына.

Итак, мы узнали о револьвере

одновременно из двух
разных источников.

Что будем делать?
Арестуем Марино?

Нельзя. У нас нет
доказательств.

Да, мы знаем о приобретении,
но револьвера нет.

К тому же приобретение
было нелегальным.

Мы не можем использовать
показания осведомителя Буффарди,

здесь он был категоричен.

Но можно получить
показания жены Марино.

Она боится, муж её избил,
и не в первый раз.

И я уверен, что она не будет
выдвигать обвинение.

Ладно, а если обыскать
фургон, дом, магазин,

и посмотреть, найдётся ли револьвер.

Нет. Если Марино виновен,
он от него избавился.

Обыск только насторожит его.

А потом он попытается
отомстить жене.

Что за история о намерении
Гранато передумать?

– Есть подтверждение?
– Нет, только заявление его сестры.

Арагона, о чём ты думаешь?

Я подумал... что если Сорбо
узнали о новых показаниях,

которые хотел дать Гранато...
– Ну и?

Они могли надавить на его зятя.

Версию связи Марино с кланом
Сорбо исключать нельзя.

Ещё возможно, что Сорбо
были в курсе разногласий

по поводу управления пекарней.

Итак, убийство Паскуалино
устраивало всех.

А будет неплохо, если мы сможем

преподнести Буффарди
убийцу на блюдечке.

Хорошо, народ,
устанавливаем дежурства.

Наблюдаем за магазином,
за домом, за процессом доставки.

Чтобы муха не пролетела!

Договорились.
Держите меня в курсе.

– Пальма, у меня к тебе вопрос...
– Ну! Задачи поставлены!

Пизанелли, уже поздно.
Ты домой не идёшь?

– Да, сейчас пойду.
– Пока, всего хорошего.

Пока, Оттавия, всего доброго.

– Привет, Беризио. Как дела?
– Хорошо, Джорджио.

Я тебе звоню по поводу
самоубийства,

похожего на твои случаи.
– Понял.

Сейчас приеду.

– Синьор был женат?
– Был, он вдовец,

жена была красивая женщина.
– К нему приходил кто-нибудь?

Нет, ни разу никого не видела.

– Уверены?
– Да, никто.

– Привет, Джорджио. – Это синьора
Меола, живёт этажом выше.

– Она нас вызвала.
– Луиджи... профессор...

Я его три дня не видела,
а потом...

– А потом...
– Ну же! – Потом?

Потом услышала
запах из-под дверей.

– Хорошо, синьора, можете идти.
– Спасибо.

Джорджио, покойный был
профессором философии на пенсии,

Луиджи Мастриота. Родных нет,
друзей нет, гостей не бывало.

Очень религиозный человек.
Здоровьем похвастаться не мог.

Войдём?

Он что-нибудь оставил?

Да, записку.
На столе.

"Я больше не могу".

Стандартный сценарий.

Джорджио, что с тобой?
Тебе плохо?

Да нет...

Тут внутри душно.

Джорджио!

Джорджио. Джорджио!

– Да? – Здравствуйте,
я Джорджио Пизанелли.

Друг брата Леонардо.

Я ему звоню,
но телефон выключен.

– Мне нужно срочно с ним поговорить.
– Вы чуть-чуть опоздали.

Брат Леонардо
совершает паломничество,

он вернётся через неделю.

Спасибо.

– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.

Хочу, чтобы всегда было так.

Тебе стоит только сказать!

– Ты можешь поклясться?
– Клянусь!

– Нет, подожди, я сначала скажу.
– Клянусь превентивно.

– Мы всегда говорим правду?
– Конечно!

Тебе было неприятно то,
что я рассказала о себе?

Нет, мне понравилось.
Мне понравилась твоя искренность.

Тогда почему ты
всё время уходишь?

Потому что у меня люди
сидят в засаде и у меня работа.

– Видишь, что я права?
– Но и я прав.

В чём

Когда мы молчим,
мы понимаем друг друга.

Когда говорим,
перестаём понимать.

– Тсс.
– Тсс.

Лойаконо, Марино
только что вышел.

ОК, до скорого.

– Ну что?
– Марино остановился здесь.

Похоже, он наблюдает
за магазином обуви.

– Давно?
– Уже чуть больше получаса.

Стоит на стрёме для кого-то, пока
рэкет забирает свои денежки?

– Думаешь, тут замешаны Сорбо?
– Возможно.

Буффарди будет пить шампанское,
а мы подбирать пробки.

Смотри!

Это жена.

– Что делаем?
– Ничего.

Погоди-ка, кажется, я понял,
в чём главная проблема.

– Надо поговорить с Пальмой.
Оставайся здесь. – Иди.

То, что она завела любовника,
могло ухудшить их отношения,

но что при этом меняется?
– Это меняет дело. Я хочу убедиться.

Проверить другую версию.

– Какую же? – Хочу рассказать
Марино о подозрениях,

которые у нас есть против него.

Ты просто рехнулся.
А я тебя тут сижу и слушаю!

У нас подозреваемый под
круглосуточным наблюдением.

Единственная надежда,
что он себя выдаст,

а ты хочешь ему объявить,
что мы подозреваем его и Сорбо

в убийстве собственного
шурина? – Да.

Но я хочу предварительно
кое-что проверить.

Если пойти по официальным каналам,
нам не дадут продвигаться вперёд.

У нас отберут расследование.
Я уверен, что Сорбо

к этому убийству не имеют
никакого отношения.

Лойа!

Послушай меня.

Я тебе верю, ты, наверное, лучший
следователь, которого я когда-либо знал.

Ты их мало видел!

Но я должен беречь персонал

и минимизировать ущерб.
– Я знаю.

Я не могу позволить, чтобы команда
расплачивалась за случайные ошибки.

Я должен тебя ограничивать
и направлять.

Так что, Лойа...

Это должно остаться между нами.

Это дело твоё и моё.

Спасибо. Согласен.

Ты не пожалеешь.

Симпатичный галстук!

– Ты и вправду мерзавец!
Могу в этом поклясться.

Синьора.

Инспектор, снова вы?
У меня был тяжёлый день.

– Голова раскалывается.
Нельзя ли отложить? – Сожалею.

Это срочно. Я не отниму много времени.
Где мы можем расположиться?

– Сюда.
– Спасибо.

Сейчас не время
заботиться о приличиях.

Я задаю вопросы, вы отвечаете,
как бы они ни были неприятны.

Потом я вас оставлю в покое.
Только помните, что от ваших ответов

зависит расследование
убийства вашего мужа.

– Хорошо?
– Хорошо, инспектор.

Итак...

Правда, что ваш бывший муж собирался снова
свидетельствовать против Сорбо? – Нет.

Его мучила совесть,

он считал себя трусом
за отказ от показаний.

Но он не стал менять
своего решения.

Он слишком боялся за свою семью.

Не мог представить, что он
потеряет магазин, пекарню.

Он бы не стал снова
давать показания.

– Вы уверены в этом?
– Абсолютно.

Мы виделись с ним
незадолго до его смерти,

и в который раз говорили
об одном и том же.

Он принял решение.

У меня есть доказательства.

Какие доказательства?

Если я скажу, я буду в опасности.

Хорошо. Поговорим о Миммине.

У неё роман с хозяином
магазина обуви.

Это его беспокоило?

Но откуда... Она говорила,
что об этом никто не знает.

Синьора, мы делаем свою работу.

Это правда.

Не знаю, какая здесь связь
с убийством, но это так.

Паскуале узнал про неё недавно.

Тото, сын Миммы, рассказал ему,

что когда папы нет дома,
к ним приходит мужчина.

– Как реагировал Паскуале?
– Он стал следить за сестрой.

Он понимал, что Тото
не стал бы ничего придумывать.

Он пришёл к Мимме,
и та поклялась,

что их отношениям пришёл конец,
но он ей не поверил.

Думаю, он хотел столкнуть
мужа и жену.

Зная тяжёлый характер Фабио,
меня это беспокоило,

могло плохо кончиться.

Понятно.

То, что вы рассказали,
очень важно. Спасибо.

И последнее.

По поводу доказательства,
относительно

того, что ваш муж не хотел
давать показания... – Нет.

Эта тема закрыта. Я боюсь.

Паскуале тоже боялся.
Его ведь можно понять.

Его можно понять.

– Привет, Рома.
– Лойа.

– Как оно?
– Он пол часа уже там.

– Иди домой, ладно?
– Точно?

Я постою.

Привет, Марино.

Мы уже наговорились.

Похоже, нет. Я хочу,
чтобы вы мне кое-что прояснили.

Вы считаете, что это
я убил Паскуалино.

– Это были вы? – Кто знает.
Может, да, может, нет.

Мне интересно "может, да".

Это же вы купили револьвер,
из которого был убит Гранато.

Вскоре после его
отказа от показаний

вы купили на Паллонетто
револьвер 22 калибра.

Марино, в этом мы уверены.

Эти проклятые показания...

Я умолял его отказаться,
но всё впустую.

– Инспектор, знаете,
кто его убедил? – Нет.

Это самый прокурор, Буффарди,

когда сказал ему, что
отправит нас всех на север

по программе защиты свидетелей.

И дело было даже не в пекарне,

которую Паскуалино
пришлось бы оставить,

но в его фамилии, которую
нужно было менять.

Понимаете, имя Гранато
могло просто исчезнуть.

Зачем вы купили револьвер, если ваш
шурин отказался давать показания?

Я боялся, что они возьмутся
за моего сына и за Мимму.

Поэтому и купил револьвер.

Пока я был дома,
никаких проблем.

Если же я уходил, она
оставалась одна с сыном.

Вы меня понимаете?

Где револьвер?
Где вы его спрятали?

В море.

Я его выбросил.

Он был нужен для защиты сына.

Счастливо.

Рома, сейчас я блефую,
знаю, что мы рискуем.

– Работа наша такая. – То есть?
– Как печь хлеб. – Точно.

Как печь хлеб, только
без маточных дрожжей.

Что вам нужно в такое время?

Он не вернулся. Я думаю,
он больше сюда не придёт.

– Он догадался, что я поняла.
– Можно войти?

– Ваш сын? – Его нет, он
пошёл поиграть к друзьям.

Я на кухне, готовлю.

Если вы хотели со мной поговорить,
почему именно сейчас?

– Можно бы и подождать до завтра.
– Синьора, хватит. Мы всё знаем.

Может быть, не все детали,
но про них вы сами расскажете.

Если вы не хотите отвечать,
вами займутся прокуроры.

Разве вы не видите,
что он со мной сделал?

Он жестокий.

Это он купил револьвер,
и я даже знаю у кого.

Он здесь вырос и знает
их всех до единого.

У вас роман с Альфонсо Сардилло,
хозяином магазина обуви.

Ваш брат был в курсе
и рассказал своей бывшей жене.

– Вот стерва... – Паскуале хотел,
чтобы вы прекратили эту связь.

Но дорожил честью семьи, честью имени.
Это было для него важно.

Вы продолжали встречи
с этим человеком,

и потом приняли решение.

В тот день ваш сын сказал,
что он тоже

хочет встречать рассвет в пекарне,

как дядя, как папа и мама.

Вы же заявили, что ни разу
не были в пекарне.

Тото имел в виду то утро,
когда произошло убийство?

То, что у меня есть любовник,
ничего не значит.

– Вы ничего не сможете доказать.
– Нет. Мы сможем.

Ваш муж сказал, что Паскуале
хотел с ним поговорить с глазу на глаз,

но вы знали, что речь
пойдёт не о работе,

потому что о ней говорили
вслух. – У вас ничего нет.

Мы нашли револьвер, из которого
вы застрелили брата.

Его почистили
и положили на место,

но почистили не очень хорошо.

Остались отпечатки
на дуле, на рукоятке, везде.

Это ведь ваши отпечатки.

Мой муж дал вам револьвер?

Да.

Моего брата в нашем квартале
считали чем-то вроде святого.

Человек справедливый, добрый.

Он таким, наверное, и был,
только не со мной.

Да, он меня вырастил.

Но мне не за что
его благодарить.

Как я могла...

Что вы хотите сказать?

Паскуалино был моим тюремщиком.

С самого детства
я пыталась бунтовать,

но ему всегда
удавалось меня укротить.

Он сам решал, что мне нужно.

Даже моего мужа выбрал он.

Фабио.

Того, кто был похож на него.

Ещё один тюремщик,
которому он доверял.

Как вы познакомились
с Альфонсо Сардилло?

Я влюбилась в Альфонсо,
когда мне было 15 лет.

Он был на два года старше.

Мы жили в одном доме.

Строили планы на будущее,
даже говорили о свадьбе.

Когда о нас узнал мой брат,

он сделал всё,
чтобы нас разлучить.

В конце концов,
он победил, как всегда.

Альфонсо уехал работать заграницу,
больше я о нём не слышала.

Когда он вернулся в Неаполь?

Мы встретились случайно.
Полгода назад.

Мой брат как раз отказался
давать свои показания.

Оба моих тюремщика
разрешили мне выйти.

Я пошла купить себе туфли.

Зашла в недавно
открывшийся магазин.

Я не знала, что им
владеет Альфонсо.

С тех пор мы стали
периодически встречаться.

Вы не боялись, что муж и брат
могут о вас узнать?

Впервые после стольких лет...

я почувствовала себя живой.

Я знала, что этот день
когда-нибудь наступит.

Мой брат меня выследил.

Миммина...

Он молча на меня посмотрел.

Потом повернулся спиной.

И ушёл.

Этот жест я помню
с самого детства.

Так он показывал, что его
решение неизменно.

В среду утром он сделал так же?

Моя судьба висела на волоске.

Я пошла к нему, чтобы...

Чтобы сказать ему,
что Фабио меня убьёт,

если узнает про Альфонсо.

И даже хуже, отберёт
моего сына. Я люблю сына.

Если я выжила в этой тюрьме,
то только благодаря ему.

Паскуа, сейчас ты должен
меня выслушать.

Не поворачивайся спиной,
иначе это кончится плохо.

Ты должен оставить меня в покое.

Я умоляла его, но бесполезно.

И он повернулся ко мне спиной.

Поставил ногу на ступеньку.

Конец его жизни...

И начало моей.

Я перестала стрелять,
когда кончились патроны.

Паскуале лежал на земле, я ушла.

Наверное, вы хотите услышать,
что я плакала...

что меня мучила совесть...

Нет, нисколько.

Я чувствовала себя свободной.

В первый раз.

Мне этого достаточно.

Прошу, синьора.

Честно говоря, мне её жаль.

Прожить всю жизнь, как в тюрьме,
и теперь попасть в неё на самом деле.

Как бы то ни было, вы блестяще
справились с этим делом.

Не терпится рассказать Буффарди.

Представляю себе его лицо.

Это была самая длинная ночь.

Вы просто молодцы.

– Теперь всем по домам и спать.
– Спасибо.

Я звоню префекту.

Инспектор.

– Синьора, здравствуйте.
– Здравствуйте.

Я узнала про Мимму,
мне недавно позвонил Фабио.

Оплакивал Мимму, Тото,
свою жизнь.

– Я пришла рассказать
о просьбе Паскуале. – Слушаю.

Я боялась, не знала, что делать,
я хотела забыть о ней,

но теперь, когда все знают,
что произошло, я должна её выполнить.

– Я должна ему. – То есть, вы
говорите о доказательстве? – Да.

Хочу уточнить, что я сказала
"просьба", а не "обещание".

Паскуале слишком меня любил,
чтобы связывать обещанием.

Он сказал, что я сама могу решить,
и я решила этим утром, на заре.

Когда всходило солнце,
когда он был принцем.

Он написал это месяц назад,
своей рукой.

Он сказал: "Если со мной что-нибудь
случится, передай это".

Потому что это несправедливо
по отношению ко мне и к тебе,

по отношению к тем ребятам, которые
вынуждены были закрыть магазин.

По отношению к моему племяннику.

По отношению к моему кварталу,
к моим людям, к моему городу.

И даже к хлебу, потому что
он становится ненужным.

Паскуале Гранато был человеком
из другого времени.

Упрямый как осёл,
но порядочный человек.

– Спасибо, инспектор Лойаконо.
– Это был мой долг.

Эта ручка не даёт мне покоя.

Нет, какое совпадение...

Это же не просто ручка.

Хорошо. Спокойной ночи.

– Да, Отта.
– Привет, Луиджи.

Прости, я получила
эсэмэску от мужа.

Он везёт в больницу рабочего,
которому стало плохо, и будет поздно.

– Я не смогу прийти, мне жаль.
– Хорошо. Ничего страшного.

– Ты же всё равно пойдёшь?
– Да.

Не беспокойся,
я пообщаюсь с префектом.

Хорошо. Тогда до завтра.

Прости.

Хорошо. До завтра.

Пообщаюсь...

С телевизором в парадной форме.

Придёт...

серенький волчок...

и укусит за бочок...

Я о тебе думаю. Мне пора,
тут время поджимает.

Мы застряли на одной
важнейшей операции.

Тяжела жизнь полицейского.

Тяжела и реально сложна.

Мне пора.

Долг зовёт.

Спокойной ночи.

Пока, Ирина. Твой Марко.

– Только не начинай свои нотации.
– Знаешь, что я свободная женщина?

На сегодня я с тобой прощаюсь.

Желаю хорошо поразвлечься.

Да! Спасибо, что оставила меня дома.

До свидания.

– Алло? – Здравствуйте,
инспектор. Как дела?

Друзья из Агридженто ждут вас
сегодня в "Клубе джентльменов".

В полночь. Одного, разумеется.

– Синьора Пирас?
– Да.

– Спасибо.
– Пожалуйста. Всего доброго.

СПАСИБО, КОЛЛЕГА.
ДИЕГО БУФФАРДИ

Да уж...

– Алло, Лаура?
– Эй.

– Приедешь? – Не обижайся,
но сегодня я просто никакой.

– Два дня не спал,
и сил никаких нет.

– Ладно, люблю тебя.
– Я тоже.

Пока. Спокойной ночи.

– Привет.
– Привет.

– Почему ты один?
– Жду того, кто не пришёл.

– Составить тебе компанию?
– Уже поздно, спасибо.

– Жаль. – Пока. Удачи.
– Пока. – До свидания.

Перевод студии: ViruseProject.TV
Сообщество ВКонтакте: vk.com/viruseproject

Перевод Михаила Евсеева
при поддержке участников группы
МИР ИТАЛЬЯНСКОГО КИНО